Привет!
Попался!
Спешит навстречу моей особе, и скрыться ему нельзя. Да он и не пытается.
Усмотрев меня, сладко улыбается и делает шаг навстречу моей персоне.
- Здорово! Как жизнь?
- Так, получается все вроде, как я помню…
- А я смотрю, спрятался чего-то! Уезжал куда?
- Еще чего, зачем, ты …
- И номер на телефон, почему-то, вроде как поменял?
- Не говори чепухи, не менял я ничего…
- А я набирал, перенабирал, не поднимешь, кажется, я чего спутал?
- Дуру не гони…
- Я благоверную твою неделю назад встретил, не рассказывала тебе?
- Слушай…
- Ну вот, передал ей, где Вы, мол, пропадаете, раз шесть домой к вам звонил! Звоню в звонок. Без пользы!
- Никуда мы …
- А я, если честно, уже измаялся весь. Разве так можно! Ты Вадика Головлева помнишь?
- Кого?
- Да такой, светленький, невысокий. Паралич его разбил. Он качал водку, как насос, правда, но все равно ведь друг. Жена ушла от него по весне, вот теперь я ему вместо няньки. Головлеву инвалидность надо оформлять, что бы пенсию давали, а кому, вот я все личное время по инстанциям гоняюсь.
- Я хотел…
- Д я тоже хотел, надеялся оформить его в специальный приют, но там взятка нужна, без нее не выходит. А где у меня такие деньги. И так кормлю и пою его за свой счет. Сам не доедаю. Хорошо женушка моя немного зарабатывает. Что делать, зачтется на том свете?
- Зачтется!
- Что же, и я думаю, сам терпи, приятеля выручай! Ты парой тысчонок не ссудишь, в долг, на неделе отдам. Ему вот таблетки следует новые, какие-то достать, а копейков нет!
- Зачем…
- Ты лучший человек. Таких, как ты найти нужно! Там зачтется!
Рука самопроизвольно залезает в карман за бумажником, две тысячи уже в его бумажнике, он по быстрому прощается, и почти бегом спешит от меня. Я стою охмуренный, хотел востребовать свои пять тысяч, данные мною ему в долг еще шесть месяцев назад до понедельника, а вместо этого еще две отдал.
Пролетело два дня. Передал наш разговор о той встрече нашему общему знакомому, своему приятелю.
- Головлев, утверждает, - усмехается мой дружок, - а мне он гнул про Плотвина, обманщик!